Это случилось 01.08.1971г. Беременность была сложной, начались преждевременные, за два месяца до срока, роды. Они проходили очень тяжело. Спасали уже не ребенка, а меня.
Когда я очнулась, мне показали существо сине-черного цвета. «Оформляйте в морг», — было сказано акушерке. Но вдруг оно стало чихать, а потом заплакало. Побежали за доктором…
Вес ребенка, моего сына, был 1 кг 700 граммов, рост — 40 см. Его завернули в пеленки и унесли со словами: «Вряд ли будет жить…»
На пятый день мне принесли сверток. Из пеленок выглядывало синее сморщенное личико с закрытыми глазками. Ребенок был настолько слаб, что грудь не брал. Кормила я его из пипетки…
Затем меня выписали, а его оставили. Малышу нужно было набрать 2 кг. В выписке, которую я получила в больнице спустя два месяца, была запись: «Родовая черепно-мозговая травма, обширное кровоизлияние в толщу коры головного мозга, ДЦП. Жить не будет. А если выживет, будет слепой или глухонемой».
В то время я даже представить себе не могла, что это такое. По ДЦП не было никакой информации. Жуткие мысли лезли в голову: «Что делать? Как жить? Куда обратиться за помощью?» Ответы на вопросы давали не специалисты (у нас их не было), а сама жизнь. Час за часом, день за днем, год за годом…
Рос Андрейка слабеньким, без конца болел. В 7 месяцев он весил всего 4,5 кг. Болезни буквально липли к нему: ОРЗ, двустороннее воспаление легких, ветрянка… Врачи в голос говорили, чтобы мы сдали его в интернат, не тратили зря свое здоровье, нервы, время. Но мы с мужем решили: будем бороться до победы.
Когда сыночку исполнился годик, я записалась к невропатологу в центральный район города. Отсидев в очереди три часа, зашла в кабинет. Но, взглянув на нашу карточку и увидев, что мы из другого района, врач принимать не захотела. Тогда я положила ребенка на докторский стол и заревела навзрыд. От бессилия, душевной боли, непонимания окружающих. Доктор сжалилась.
После осмотра сына она долго качала головой и наконец сказала: «Случай тяжелый, но можно попробовать что-то сделать. Только вам навсегда придется оставить работу. Ребенку нужен хороший уход».
Врач выписал лекарства и велела прийти через месяц.
В следующий раз доктор направил нас в кабинет физкультуры на массаж и гимнастику. Левые рука и нога Андрейки не действовали. Голова лежала на левом плече, левая ножка была короче правой. Случались и приступы эпилепсии…
Целый месяц я возила ребенка на лечебные занятия. Мне показали как нужно сшить воротник, чтобы выправить головку (она болталась, как яблоко на ветке), укрепить мышцы шеи. Два года мы носили этот воротник, снимая лишь на ночь.
Дома я массировала сыну руки, ноги, каждый пальчик, спину… Чтобы отвлечь ребенка от боли, рассказывала ему сказки, пела песенки, читала стихи…
Понемногу мальчик начал поправляться, лопотать по-своему. Говорил «мама», «лапа», «няня»… Стал сидеть, брать игрушки, ползать. В 1 год и 7 месяцев он впервые встал в кроватке, к трем годам стал уверенно ходить.
Институт ортопедии назначил нам ортопедическую обувь. Мы сшили специальные ботинки. В 3 года 4 месяца получили путевку на курорт, где не только укрепляли опорно-двигательный аппарат, но и стимулировали умственное развитие.
Сделав сыночку электроэнцефалограмму, мы столкнулись с новой бедой. Оказалось, что помимо всего у него олигофрения в стадии дебильности.
С ребенком нужно было постоянно заниматься, рассказывать, что, как, зачем. Знать времена года, учить буквы, счет. И все это представлять в виде игры, повторяя по нескольку раз.
Если мы с Андрейкой мыли посуду, это называлось у нас «банный день посуды». Когда готовили для папы ужин, устраивали «конкурс поваров». Играя в футбол, тренировали ноги. Андрейка был нападающим, а мы с дочкой Таней вратарями.
Мальчик рос добрым, чутким, внимательным. Если я болела, укрывал пледом, приносил воду и спрашивал: «Мама, тебе лучше?»
В 12 лет Андрейка научился перекапывать землю в огороде. Любил устраивать дома кукольный театр, обожал петь. У сына не было вредных привычек, он с удовольствием выполнял свои обязанности по дому: мыл посуду, собирал курам и уткам траву, замешивал комбикорм, возил воду во фляге на тележке… За свое усердие мы с мужем назначили его «заведующим птицефермой».
Сынок девять раз побывал на курортах. Со временем он окреп, перестал болеть простудными заболеваниями.
Однажды мальчик задал мне вопрос: «Почему я такой?» Я ответила, что он такой же, как все: две ноги, две руки, два глаза… Только у каждого человека есть свои обязанности. У папы — зарабатывать деньги, у Тани — учиться, у него — быть моим главным помощником.
Умер сын в 33 года и 8 месяцев. Резервы организма иссякли. А для себя я сделала вывод: ДЦП — это не приговор, а дисциплина, целеустремленность, понимание…